В гостях у Игоря Игорева, ведущего передачи «Экономика и финансы», Павел Безручко, генеральный директор консалтинговой компании «Экопси» Игорь Игорев — Как выяснилось, россияне работают гораздо хуже, чем американцы. Это не голословное утверждение. Глобальный институт МакКинзи рассчитал производительность труда россиян в основных секторах экономики, сравнил ее с американским уровнем. Исследование показало, что четверо россиян сейчас работают с такой же результативностью, как один американец в 2007 году. Выяснили, что все дело в устаревшем техническом оснащении, эта проблема свойственна не только наиболее тяжелым по условиям труда производствам, но и отраслям, где, казалось бы, все уже давно переведено на электрические рельсы. В чем причина низкой производительности труда россиян, и так ли верно это исследование, на что нам указывают или что нам следует принять к сведению самим, об этом поговорим сегодня. Вообще-то, активное делание, то, чем занимаются американцы, наверное, нам глубоко чуждо, это не наш метод. У нас принято все оставлять на завтрашний день и работать потихоньку, никуда не торопясь. Может быть, поэтому у нас низкая производительность труда, потому что нам в принципе это и не присуще.

Павел Безручко — То есть русский мужик ленив и не любопытен, да? В этом все объяснение. Наверное, можно коснуться темы различия в национальных характерах. Однако мне кажется, результаты исследования говорят чуть-чуть о другом. То есть они меньше говорят именно о различиях в психологии, тем более что перестройка и последовавший капитализм некоторый вкус к зарабатыванию денег все-таки людям привил. То есть если раньше с 9 до 6 психология была больше распространена, то сейчас каждый крутится, выживает, как может и, в общем, уровень рабочей активности людей повысился. Но исследователи говорят, что причина этого чуть в другом, чем в национальном характере.

И.И. — Оно в устаревшем оборудовании, в том, что все у нас как-то не модернизируется, а с чего бы ему модернизироваться, если у нас еще не в каждой избе «лампочка Ильича» есть.

П.Б. — Но исследователи говорят о трех основных причинах. Вот то, что я заметил в статье, их выводы следующие. Первая причина — это не эффективные бизнес-процессы, то есть то, как организована работа, как построена передача информации, система снабжения сырьем, система сбыта, производственная система, то есть как все это работает. Можно такой заголовок дать: «Работает неэффективным и устаревшим способом», говорят исследователи. Вторая причина. Они, действительно, говорят про устаревшую технологию, старое оборудование и приводят пример, что в электроэнергетике основная масса оборудования имеет сорокалетний и более стаж. Это, действительно, серьезная проблема. И третье — они выделяют вектор различия. Они назвали это структурные различия в экономиках. Что они под этим подразумевают. Это как семьи берут кредиты, насколько доступны кредиты, насколько у людей есть вкус к потреблению. То есть различие между экономиками, между потребительскими стереотипами — это третья причина, которую они выделяют. Интуитивно хочется с ними согласиться, хотя сама констатация этих причин, конечно, не дает ответа на вопрос, что же все-таки с этим делать. И.И. — А что с этим делать? То, что они называют здесь сталелитейную промышленность и электроэнергетику, все-таки это монополисты.

П.Б. — Безусловно. В частности, одна из их рекомендаций состоит в том, чтобы повысить открытость конкуренции. Здесь встает тема борьбы с коррупцией. Исследователи верят, что продолжение либеральных реформ — это один из важных векторов повышения производительности. И приводят в пример реформу РАО «ЕЭС», пока, к сожалению или к счастью, единственную реформу такого рода, которая у нас была.

И.И. — У нас вся система построена, как тот сантехник говорил, что систему надо менять. Система создана, ее надо усовершенствовать. Распределение доходов от продажи ресурсов. Поскольку это все будет у нас в самое ближайшее время, то, наверное, так и останется. Задела на будущее пока не предвидится.

П.Б. — Это действительно, очень важные вопросы вы сейчас поднимаете. Много говорится о пресловутой нефтяной игле, зачем париться, если цены на нефть и газ растут. Почему бы не существовать дальше в этом же ключе. Более того, много лет назад было много полемики про пути развития России. Там была такая тема, а почему бы России не остаться нефтяной сверхдержавой. Раз мы так хорошо умеем нефть и газ добывать и продавать, почему бы нам не делать на этом бизнес, условно. Но это вроде как не кошерно получается, поэтому возникла тема инновационной экономики, которая действительно могла бы снять нас с этой нефтяной иглы. Но мы все сейчас с сожалением видим, что пока об инновационной экономике можно лишь мечтать. Пока мы много говорим о разных мелких проектах, а проектов уровня полета человека в космос, которые способны мобилизовать экономику, людей, дать некоторую перспективу, пока таких проектов Правительство или бизнес, или Правительство и бизнес не нашли.

И.И. — Но самое интересное, что если посмотреть еще глубже, получается, что в основном-то население ничего не производит, а производят только те, кто имеет отношение к природным ресурсам. А все остальные являются такими паразитами. Это и чиновники, и журналисты, и все-все.

П.Б. — Действительно, если смотреть в терминах абсолютных цифр, какая доля приходится на нефтяную, газовую, связанную с этими вещами экономику, то оказывается, что наше благосостояние в подавляющем большинстве, это дает нам сравнительно легкие деньги, которые можно тратить с удовольствием. Хватает мудрости некоторые деньги откладывать. С другой стороны, эти же деньги можно было бы направить на то, чтобы экономику переориентировать. То есть стать более современными, модернизированными, провести нужные реформы, но как-то оказывается, что некогда. Ничто не толкает. Вот, кризис. Казалось бы, целый год жили в кризисе.

И.И. — Как-то не особенно и почувствовали.

П.Б. — Не особенно почувствовали с одной стороны, потому что действительно вкачали в экономику много денег. Вроде как стимул был сократиться, усовершенствоваться, а если по сторонам посмотреть, не так уж много современных инноваций в сфере производительности труда, в сфере модернизации произошло. То есть как-то видимо не дошло до нас. Даже некоторые бизнесмены сетуют на то, что кризис был не слишком глубоким. Не слишком сильно шарахнуло, поэтому есть большой соблазн расслабиться, дальше жить, как раньше.

И.И. — Может быть, как раз здесь это смыкается с проблемами стран третьего мира, когда им дядя Сэм говорит: «Чего это вы не модернизируетесь, вы такие дикие племена? Давайте с завтрашнего дня вы будете модернизироваться, и сразу все придет и все настанет». Тут же очень много политических еще тем приходится затрагивать. Здесь же должны быть какие-то основополагающие, базовые ценности. И соблюдение законов, и права человека, и отношение к собственности. А просто вот так, само по себе, оно не проявляется.

П.Б. — Действительно, если вернуться к исследованию, то институт Макензи рекомендует несколько таких интуитивно очевидных мер, что делать, чтобы этот разрыв производительности сократить. Я их приведу. Первое, что рекомендуется, повысить открытость конкуренции, в том числе здесь есть тема борьбы с коррупцией. Чтобы близость к телу конкретных чиновников определяла эффективность конкретной компании. Да, действительно, совершенство их бизнес-процессов, системы снабжения, системы сбыта и так далее. Это первая их рекомендация. Дальше они говорят про то, что вообще персонал у нас не мобильный, люди плохо переезжают между регионами. Известно в той же Америке люди с большей готовностью снимаются с места, едут в нужные для экономики регионы работать. Тут опять-таки, есть большие различия в инфраструктуре, в затратах, которые мы должны нести, чтобы эту систему с нуля построить, и у них в общем все готовое.

И.И. — Конечно, еще и климат не забываем.

П.Б. — Говорят, что надо уменьшать дефицит рабочей силы с одной стороны за счет здравоохранения, чтобы люди жили подольше и работали побольше. А с другой, чтобы цивилизованную систему миграционного законодательства внедрить, чтобы действительно мы дефицит трудовых ресурсов компенсировали эффективно за счет трудовых мигрантов. Рекомендуют также внедрять систему долгосрочного планирования развития регионов. То есть жалуются на то, что каждый крупный город и каждый регион, в общем-то, какие-то планы развития имеет, но эти планы зачастую между собой не скоординированы. Я приведу пример. Если каждый регион соберется развивать автопром у себя, то, наверное, очень сложно будет в масштабах страны во всех регионах одновременно строить заводы. Все-таки речь идет здесь о скоординированной системе. И последнее, что рекомендуют именно с государственных позиций, это наладить надежную финансовую систему, сделать прозрачные рейтинги, законы, которые позволяли, приведу пример, у них в исследовании есть хороший материал, в Америке среднее согласование строительства 60 дней, в России — 700. То есть речь именно об этом. Чтобы в нашей системе согласовательное и финансовое, в общем, все было немножко более просто и по-людски.